解放军文职招聘考试Вдруг перед

 Вдруг перед ними высокие горы, прямо воткнувшиеся в небо, в Млечный Путь. Цзэн, с грустью сознавая, что у него не хватит сил подниматься на горы и переваливать через них, по временам, таща за собой жену, оборачивался и плакал. Но являлся надсмотрщик, свирепо смотрел на них и не позволял остановиться ни на минуту. К тому же Цзэн заметил, что косое солнце уже упало, а им негде искать пристанища. Но делать нечего, кое-как, шатаясь и ковыляя, шел да шел. Дошли до середины горы. Тут силы у жены Цзэна истощились, она села у дороги и стала плакать. Цзэн тоже сел отдохнуть, предоставив надсмотрщику кричать и браниться, сколько ему угодно.

Вдруг раздаются сотни голосов, кричащих все разом; появляется толпа разбойников, каждый с острым ножом в руке, и нападает на них. Надсмотрщик в ужасе бросается бежать, а Цзэн, стоя на коленях, говорит, что он осиротевший человек, сосланный в далекие места, и что в мошне у него ничего порядочного нет.

Говорил и слезно просил сжалиться и не убивать его. Разбойники же, вытаращив от гнева глаза, кричали ему со всех сторон:

–      Мы все беженцы, которых ты погубил. Нам ничего от тебя другого не нужно: мы желаем получить голову льстивого вора – и больше ничего!

Цзэн тут вскипел гневом.

–      Эй, вы, – закричал он, – правда, что я отбываю наказание, но все-таки я царский министр. Как вы смеете, негодяи?

Разбойники тоже осерчали и огромным топором ударили Цзэна но шее. И вот он чувствует, как голова падает со стуком на землю. В ужасе, ничего не понимая, вдруг он видит перед собой двух чертей. Они связали ему руки, заложив их за спину, и погнали его.

Пройдя так некоторое время, он вошел в какой-то большой город. Еще миг – и он видит перед собой дворцы и залы. В одной из зал сидит какой-то безобразный с виду царь, который, склонясь над столом, распределяет кары и блаженства. Цзэн пополз перед ним на коленях и просил дать ему приговор, сохраняющий жизнь. Царь стал проглядывать его книгу. С первых же строк он разразился громовым гневом:

–      Здесь преступник, обманувший государя и морочивший всю страну! Положить его за это в котел с маслом!

Тысячи чертей разом отозвались, и голоса их напоминали раскаты грома. Сейчас же появился огромный черт, который схватил Цзэна и стащил вниз, под крыльцо. Цзэн увидел треножник-котел, высотой футов в семь, а то и больше. Со всех сторон пылали угли, так что ноги котла были сплошь красны. Цзэн, бодаясь от страха из стороны в сторону, жалобно стонал и плакал, но скрыться было решительно невозможно. Черт ухватил его левой рукой за волосы, а правой за щиколотку ноги и бросил в котел. Цзэн почувствовал, как все его тело сжалось в комок и стало всплывать и тонуть вслед за движениями волн масла. Кожа и мясо горели и жарились с такой силой, что боль шла ему прямо в сердце. Вот кипящее масло попало в рот, и стали вариться легкие и все внутренности. Всем его помыслам овладело теперь желание поскорее умереть, но как он ни придумывал, не мог добиться смерти.

Так приблизительно через полчаса или час – время, нужное, чтоб поесть, – появился черт и огромной вилкой вытащил Цзэна и опять поставил его перед столом царя. Царь стал опять разбирать Цзэновы списки.

–      Как? – вскричал он в гневе. – Пользоваться своей властью, чтобы угнетать народ? За это следует получить муки Ножовой горы!

Черт опять схватил его и унес. Цзэн видит теперь перед собой гору, не очень большую и широкую, но откосы ее и зубцы стоят стеной, а на них во все стороны торчат острые лезвия – целыми пачками здесь и там, словно густые ростки бамбуков. Цзэн видит также, как несколько человек перед ним уже повисли на горе своими намотавшимися кишками и пропоротыми животами. Их стоны и крики разрывали скорбью всю душу и сокрушали глаза. Черт стал погонять Цзэна в гору, но тот зарыдал, попятился и весь сьежился. Тогда черт взял шило, намазанное ядом, и вонзил ему в мозг. Цзэн, весь подавленный страданием, умолял сжалиться, но черт рассвирепел, поднял Цзэна и бросил его в пространство. И вот Цзэн чувствует, как он летит куда-то за тучи, в небеса, и вдруг с головокружительной быстротой разом падает. Острия ножей одно за другим вонзаются ему в грудь, и муки боли так сильны, что их не выразить, не описать. Прошло опять некоторое время. Тело стало свешиваться вниз своею тяжестью, раны от ножей стали понемногу все шире и шире – и вдруг он сорвался и упал. Все члены тела у него скрючились, словно извивы червяка. Черт опять погнал его к царю. Царь велел сосчитать, сколько он за свою жизнь получил золота и денег от продажи чинов и своего имени, за нарушение закона, грубое присвоение имущества и так далее.

Сейчас же явился бородатый человек с планками и счетами в руке.

–      Три миллиона двести десять тысяч, – доложил он.

–      Если он все это накопил, – сказал, царь, – велим ему это выпить!

Тут быстро стали набирать золото и деньги и громоздить их в кучу. Получилось что-то

вроде холма или даже горы. Затем стали мало-помалу бросать все это в железный котел и расплавлять на сильном огне. Потом несколько чертей-подручных стали поочередно вливать ему расплавленное ложкой в рот. Полилось по щекам – кожа воняла и трескалась; вошло в горло; внутренности закипели, забурлили. Пока был жив, Цзэн все тужил, что этих самых вещей у него было мало, а теперь, наоборот, так скорбел, что их много! Целые полдня продолжалось дело, и только тогда все, что было положено, вошло.

Царь велел теперь тащить его в Ганьчжоу и сделать женщиной. И вот, пройдя несколько шагов, Цзэн видит на подставке железную перекладину, в несколько футов обхватом, к которой привязано какое-то огромное колесо, не счесть даже, сколько сотен и тысяч верст в окружности. Оно все в пламени, которое так и родит пятицветную радугу, а свет сияет в тучи и небо. Черт ударил Цзэна, веля войти в колесо, и только что он, закрыв глаза, вскочил, как колесо тут же под его ногами завертелось, и ему показалось, что он как будто стремглав падает. Затем во всем его теле родилась какая-то прохлада. Открыв глаза, посмотрел на себя – он уже младенец, да к тому же девочка! Посмотрел на своих родителей – висят лохмотья, словно на крыльях перепелки, торчит рваная вата… А в землянке висят ковши и стоят палки. Цзэн понял, что он теперь дочь нищих.